да помню тот экстрим, отличающийся от ВоВ) когда бежишь с полным мешком голды от ПКШопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.Шопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.Шопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.Шопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.Шопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.Шопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.Шопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.Шопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.Шопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.Шопенгауэровская система показывает, что Шеллинг не был одинок на том пути, который впервые его привел к понятию бессознательной иррациональной мировой основы. Но сам Шеллинг пошел еще дальше в этом направлении. Он все больше и больше убеждался в том, что хотение есть что-то самое высшее, нечто, что должно быть обозначено как непостижимый первичный факт. Про хотение можно сказать только то, что оно существует, но не то, что оно необходимо, и в этом смысле оно — «первичный случай». Шеллинг осмеивает всякую попытку вывести хотение из каких-либо принципов разума, напротив, оно уже существует среди разумного мира и даже является глубочайшей основой, на которой зиждется этот мир.
|
